Карусель - Страница 11

Проводив гостя до дверей, смущенная присутствием Клайва Нора поцеловала Даниила.

Вернувшись, она застала Клайва сидящим на диване. Опустив голову и положив руки на колени, он невидящим взглядом смотрел на недопитый стакан.

— Не стой! Сядь, пожалуйста, — попросил Клайв, не меняя позы.

Нора хотела пройти мимо дивана, чтобы сесть в одно из кресел, но Клайв, схватив ее за руку, силой усадил рядом с собой:

— Я не могу, говоря с тобой, кричать через всю комнату.

— Эве и Даниилу надо поближе узнать друг друга. Допускаю, что Дан перестарался. Ему ведь так хочется понравиться девочке.

Откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги, Клайв внимательно разглядывал носки своих туфель. Потом внезапно спросил:

— Ты действительно влюблена в него?

Прозвучавшее в его голосе недоверие и даже легкое пренебрежение насторожило Нору.

— Конечно, я люблю Дана! Он — замечательный человек, — воскликнула она. А про себя с огорчением подумала, что как раз сегодня тот не показал себя уж очень замечательным. Определенно, во многом такой сбой был спровоцирован именно Клайвом.

— Не знаю, чего ты добивался, — сказала она, — но ясно, что из нашей попытки договориться ничего не вышло.

— Разве я чего-нибудь добивался? — с деланным удивлением спросил Клайв. — По-моему, я был почти безупречным… гостем.

Нора отметила эту заминку в конце фразы. Формально тот действительно был гостем, но роль, которую он играл в жизни Эвы, позволяла ему претендовать на нечто большее в этом доме. Сегодня был момент, когда он вел себя скорее как гостеприимный хозяин, старающийся помочь не очень желанному гостю преодолеть неловкость. Наверное, зря она заподозрила его в нехорошем. Впрочем, трудно избавиться от ощущения, что Клайв умышленно демонстрировал свое знание дома и его обитателей, заставляя Дана чувствовать себя чужаком.

— Вы еще не решили, где будете жить? — будто прочитав ее мысли, спросил Хартли.

— Мы еще думаем над этим. В доме Динморов три спальни, так что у каждой девочки будет отдельная комната. А может быть, мы купим новый дом.

— Что тогда будет с этим домом?

— Как ты решишь.

— Наполовину он твой.

— Чисто юридически. Ты же помнишь, мы оформили дом таким образом исключительно в интересах дочери, на случай, если с тобой что-нибудь случится. Платил за него всегда ты.

Клайв никак не реагировал на ее слова, будто вовсе не услышал их. Он сидел, погруженный в какие-то свои мысли, уставившись потухшим взглядом на огонь в камине и потягивая виски.

— Со временем все поменяется, — нарушила молчание Нора. — Эва привыкнет к новой жизни, к новому дому. Ты тоже привыкнешь…

— Наши отношения уже не будут прежними? — печально спросил Клайв.

— Нет, конечно, — решительно ответила Нора и вдруг почувствовала такую глубокую грусть, что пришлось сделать над собой усилие, чтобы это не отразилось на лице. — Но на твои отношения с Эвой это никак не повлияет.

— Ты знаешь, я почему-то думаю сейчас не столько о своих отношениях с дочерью, сколько о наших отношениях с тобой.

— Наших?

— Ты же не станешь отрицать, что определенные отношения между нами существуют.

— Они есть, только потому что мы родители Эвы…

— Я для тебя только отец твоей дочери?

Что он хочет этим сказать? Чего, собственно, ждет от нее, какого признания? Никогда она не скажет ему, каких мучений ей стоило заставить себя воспринимать его только как родителя их общего ребенка. Как трудно было окончательно избавиться от глупых девичьих мечтаний.

— Послушай, если бы не Эва, мы бы вообще с тобой не встречались. Разве это не ясно?

Клайв недоверчиво взглянул на нее.

— Ты в этом уверена? Тебе, возможно, трудно подобное представить, но многие женщины видят во мне не только возможного отца их ребенка.

Нет, вот уж в это совсем нетрудно поверить. Да и что там говорить — интересный мужчина! Возмужав, он, пожалуй, стал даже более красив. Когда-то она стала его легкой добычей, и это многому ее научило.

— Не сомневаюсь, что ты нравишься им прежде всего как мужчина, — сухо заметила Нора. — К счастью, я знаю тебя несколько лучше, чем они.

— Почему к счастью? — озадаченно спросил Клайв.

— К счастью для тебя, потому что я — одна из немногих, которая и в мыслях не держит потащить тебя к алтарю. Так что тебе нечего меня бояться.

— Мне всегда казалось, что ты сама испытывала едва ли не отвращение к супружеству.

— Ничего подобного я никогда не говорила!

— Тогда, значит, речь только об отвращении ко мне?

— Не к тебе персонально, а к идее замужества с тобой.

— А в чем разница?

— Разница есть, и весьма существенная. Допустим, я бы вышла за тебя только для того, чтобы у девочки был отец. Ну и чем бы дело кончилось? Наш брак обернулся бы катастрофой для нас обоих.

— Согласен, такое могло случиться, если бы мы поженились в том юном возрасте, когда познакомились. Хотя кто знает… — пожал он плечами. — Может быть, все и наладилось бы.

— Нет, мы оба были слишком молоды для семейной жизни.

— Слишком молоды, чтобы стать хорошими родителями? Возможно… И тем не менее у нас растет хорошая дочь.

— Да, по крайней мере после ее появления на свет нам удалось не совершить крупных ошибок. И мы сумели хорошо воспитать ее.

— Не совершили, говоришь? Позволь с тобой поспорить! Я считаю, что ты сделала величайшую ошибку, из-за которой мне приходится довольствоваться ролью приходящего отца… А теперь и вовсе… совершенно чужой Эве человек получит возможность влиять на ее жизнь. А у меня, родного отца, такого права никогда не было и не будет, — с горьким сожалением закончил Клайв.